Сегодня в Москве, на сцене театра «Сатирикон», начинаются полномасштабные гастроли Башкирского Государственного театра драмы им. Мажита Гафури. Выбор сцены не случаен – нынешний худрук театра Олег Ханов несколько лет был актером «Сатирикона». Московские гастроли сопровождают два знаковых события – 95-летие театра (его отметят 12 октября театрализованным представлением музыкальным попурри из разных спектаклей театра) и присуждение Ханову Олегу Закировичу премии Фонда им. Станиславского за роли последних лет.
– Я раньше отвечал по шаблону, как все актеры, мол, каждая роль родная, какой палец не уколи, любому больно и т.д. Мне дороги и Арбенин, и Момун из «Белого парохода». Но на первом месте, наверное, все-таки Ричард III. Каждая из этих давалась мне легко (и наоборот, когда я мучаюсь в работе над ролью, это верный признак того, что ничего не получится). На репетиции Ричарда я приезжал в Оренбург, уже работая в другом театре, с уже выученной ролью, отчасти найденными интонациями – и радовался, что наши мысли совпадают уже на стадии застольного периода. Когда работаешь в охотку и чувствуешь, что двигаешь в верном направлении, даже появляются возможности для актерского хулиганства. Так появился это обаятельный наглец, ставший тираном, жестоким… и несчастным. Мне иногда во время игры даже обидно бывает слышать от моей «мамы»-королевы – умри, дескать, исчадье ада, пусть не будет твоего потомства. Эта роль дарит мне наслаждение от хорошо сделанной работы. Но и без мистики не обошлось – как ни говори, а такие роли, как Ричард и Арбенин, отражаются и на здоровье, и на жизненных ситуациях. В общем, я не позволяю себе выйти на сцену, не помолившись.
– В нашем театре не так уж много таких творческих тандемов режиссера и актера, как у вас с Рифкатом Исрафиловым.
– В свое время мы вдвоем сопровождали Михаила Александровича Ульянова во время его пребывания в санатории Янгантау и целые две недели были вместе. Потом привозили в Москву наши спектакли – «Великодушного рогоносца», за которого получили Госпремию, другие спектакли. Незадолго до смерти он сказал, что мы – редкое сочетание мужской дружбы и творческого союза, завещал нам беречь это. Мы несколько раз расставались и встречались на новом творческом витке. Сначала меня пригласили возглавить республиканский ТЮЗ, и Рифкат со скрипом меня отпустил, а через четыре года я вернулся – и был «Великодушный рогоносец». В 97-м наши пути снова разошлись: у Рифката Вакиловича было драматичное расставание с театром, и я, его актер, ушел вместе с ним, потому что не мыслил свою работу без него. Я уехал в Москву, в «Сатирикон», а в 2000-м мы снова встретились – и был «Маскарад» Лермонтова, «Отец» Стриндберга, «Корсиканка» Иржи Губача, где я играл Наполеона, «Фредерик, или Бульвар преступлений» Шмита… Мы с ним много разговаривали – мне уже тесно было в актерских рамках. Из Москвы я вернулся в Башкирию: сначала – главным режиссером в Салават (там была небольшая мобильная труппа, жизнь на колесах), а через три года меня пригласили в Уфу. Но когда я приехал в Салават, мне исполнялось шестьдесят, Рифкату семьдесят, и мы мечтали о крупной совместной работе. Так появился «Ричард».
Когда судьба нас ведет кудато, мы не всегда замечаем ее тайные знаки. Это теперь я понимаю, что все было правильно. Не окажись я тогда в Москве, сейчас не состоялись бы наши гастроли на прославленной сцене, где играл Аркадий Исаакович Райкин. Не сыграй я новые роли в Оренбурге, не попал бы на фестиваль «Гостиный двор», где председателем жюри был Алексей Вадимович Бартошевич, не получил бы, может быть, премии Станиславского. Как говорил Жак, герой Константина Райкина, – говорят, что все написано наверху… знать бы еще, какие там слова.
– Какова, на ваш взгляд, должна быть доля национальной драматургии, мировой классики, русской классики и современной драматургии в таком театре, как Башкирская драма?
– Другого национального башкирского театра, подобного нашему, в мире нет. Поэтому мы должны удовлетворять потребности именно этого народа. Это значит, не только говорить на его языке, но показывать взгляды на мир этого народа, «пахнуть» им, этой степью, ширью. Когда ктото говорит, что, дескать, нет национальной драматургии, что мы ставим какието поделки, это неправильная постановка вопроса. Я знаю только одного драматурга – Мустая Карима, чьи пьесы готовы к постановке. С остальными, даже с нашим любимым Флоридом Буляковым, надо еще работать. Но такова особенность национального театра, если ты хочешь выразить душу своего народа. У нас есть перед глазами прекрасный пример – екатеринбургская школа Николая Коляды, самая яркая представительница которой – Ярослава Пулинович (мы ее пьесу поставили – вот вам и современная драматургия). Мы тоже пробуем разные формы работы с авторами – дней двадцать назад у нас был семинар с молодыми поэтами, журналистами, писателями. Мы рассказывали им о театральных секретах, они в свою очередь пишут для нас скетчи, короткие пьесы – может, это сотрудничество выльется в какой-то результат.
Чтобы артисты ощущали себя частью мирового процесса, должна быть и классика, но во главе угла такого театра, как наш, должна стоять национальная драматургия. Я приглашен сюда выполнять обязательства перед национальным театром и языком. Вернувшись через несколько лет отсутствия, я был поражен, как изменился язык у молодых. Много слов из других языков – русского, татарского, английского, другие логические ударения. Надо возвращаться к правильному произношению, ведь сегодня зачастую только театр остается местом, где можно услышать эталонный язык. Литературу и прессу читают мало, речь телеведущих тоже, бывает, далека от эталона – одна надежда на театр.
Исходя из такого понимания мы и сформировали афишу гастролей. Есть недавняя постановка «Черноликих» Мажита Гафури, поставленная на президентский грант. Первоначально мы хотели соединить их с Достоевским (Карамазовы так и переводится – черноликие), но от этой задумки мы отказались. Тем не менее, спекакль, помоему, получился: двадцатые годы прошлого столетия, уже классика, осмысленная современными людьми и выраженная современными средствами. «Шаурэкей» – пьеса Мухаметши Шабурангулова, который всю жизнь собирал эпос, фольклор, народные песни и сказания и на этой основе создавал свои произведения. Мюзикл «Мактымсылу, Абляй и Кара юрга» – попытка рассказать народный эпос современным, пожалуй, гламурным языком мюзикла, песен и танцев, которые башкиры очень любят. «Белый пароход» Чингиза Айтматова и «Царя Эдипа» мы специально включили, чтобы показать, что и классику, и современную литературу тоже умеем играть.
– На каких языках вам приходилось играть?
– На русском, даже немного на татарском, но в основном на башкирском. Всегда думал, что говорю по русски хорошо, но когда попал в «Сатирикон», Константин Аркадьевич сказал, что у меня есть говор. Что ни говори, а мелодика моего языка совсем другая, горловые звуки так и лезут. Что ж, полтора года занимался сценречью вместе с молодыми актерами, чему был очень рад.
– Когда худруком театра является актер, он имеет возможность выстраивать свою актерскую судьбу, играть то, что хочет и у любимых режиссеров. С другой стороны, надо думать о каждом актере труппы, возможно, даже уступить комуто роль, о которой мечтал сам.
– Конечно, мне хочется сыграть ту или иную роль, но когда думаешь о том, сколько всего надо успеть на моем посту, эти мысли отступают. Не настолько я тщеславен, чтобы пользоваться своим положением и выстраивать себе карьеру.
– Любой руководитель регионального театра скажет, что благополучие его коллектива зависит от пристрастий руководства – любит театр, все будет хорошо, а не любит, театру может не поздоровиться. Театральные деятели уже поговаривают о создании экспертных комиссий – иногда приходится объяснять местным чиновникам, КОГО они хотят уволить или урезать в финансировании.
– Абсолютно верно. Но у нашего руководства главная задача, чтобы имя республики звучало на мировом уровне. Потихонечку все развивается, а все сразу не бывает. Например, последние лет пятнадцать никак не решался вопрос с жильем для молодых актеров. А в прошлом году правительство начало выделять по пятьдесят миллионов рублей на приобретение жилья. Молодой актер в течение пяти лет арендует служебную жилплощадь, а потом может выкупать ее – совсем не по рыночным ценам. Каждый год выделяется сто миллионов на культурные проекты, благодаря чему мы, например, можем провести наш юбилей и эти гастроли. По несколько миллионов выделяются на гранты для постановок.
– С кем вам приходится конкурировать за зрителя?
– В Уфе очень успешно работает татарский театр «Нур», да и населения татарского больше, что отражается на количестве зрителей. Но мы друг к другу ходим и дополняем друг друга. У них больше комедий, музыкальных спектаклей, ну а у нас – драмы.
Автор: Ольга Фукс
Интервью предоставлено сайтом Международного Института Театра
Ссылка на сайт Международного Института Театра: http://rusiti.ru/news/detail/novosti/My-dolzhny-pahnut-etim-narodom/